Поцелуй Первым | Король Столицы
Глава 1 КУЛАК
Глава 1 КУЛАК
Ненавижу такие затхлые советские помещения, как это.
Дом культуры, епта. По потолку трещины, на стенах акварель в дешевых рамах, а стол шатается. Здесь и приведение повесилось бы от тоски.
Она, естественно, уселась прямо напротив. И щебечет там что-то. Земельный участок — не пригодный, а геодезическая служба написала так и сяк.
Она — это Алиса Чернышевская.
Активистка, по объяснению мэра.
Волонтер, по ее собственным словам.
Выдыхаю лениво и громко. Она сбивается. И теперь вдох у нас обоих затяжной. Не могу понять: то ли действительно кудряшка дрожит у нее возле уха, то ли просто волнистые волосы так сбились.
В голове много мыслей толкается. Уж слишком много для полудня, что должен был стать скучным и формальным визитом в неказистые Васильки, которые скоро войдут в состав столицы.
С мэром вроде все на мази катилось. Я даже взял с собой Егора Лина, рок-звезду небывалой популярности, для пиара. Паршивая идея, как по мне, но рисков здесь не предвиделось.
Смазливый пройдоха — выходец из Васильков. Консалтинг группа все продумала, договорилась о его присутствии и публичной поддержки в поселке.
Поддержки для строительства моего гигантского и благотворительного спортивного комплекса.
Который я построю что бы не случилось. И какие бы Алисы Чернышевские с манящими темными глазами этому не препятствовали.
Ее и привел сюда этот Егор Лин. Точнее, она явно сама притащилась, куда не звали, но вклиниться во все дела ей помог рок-звезда. Они, оказывается, однокурсники.
— Но участок граничит прямо с площадкой. Площадкой для детского дома, напоминаю, — упрямо твердит Алиса.
Раз восьмой уже напоминает. Своими пухлыми, непрокрашенными губами. Они двигаются и двигаются, а я втыкаю. С самой первой секунды долблю взглядом — как увидел ее нелепое появление в коридоре.
Не смотрит на меня, ну и пусть не смотрит.
Может, хуже будет, если взглянет.
Может, я скажу что-то дебильное вкрай тогда. Как это красиво обернуть?
Не-обрати-мое скажу.
— И раскол, почвы я имею в виду, как раз по той границе проходит, — голосом она комнату захватывает. Бля, какая она активистка. Ей бы гребаным военачальником быть.
Ну, в иной реальности какой-то.
В этой все бы воевали, чтобы ее на спину завалить и присунуть.
Ну, может не все. Не знаю. О чем я, пиздец, думаю вообще?
Прочищаю горло. Алиса сбивается снова.
Этот ее мгновенный непорядок в голосе, что она тут же пытается исправить, спичкой проходится по моей коже, как по терке зажигания.
Почему-то на кончиках пальцев кожа пылает.
— Исправим трещину, заделаем, и останется стоять та площадка крепче прежнего, — я выдаю излишне грубо.
Давай, вонзай клыки в меня.
— Если бы было возможным, геодезическая служба так бы и обозначала, — упрямо не смотрит на меня, и захлебывается дальше в словах.
Я, как глупая шавка, подаюсь вперед, но в последний момент стопорю себя.
Так, это надо прекращать.
Все надо прекращать: и эту болтологию, и новоиспеченную спецгруппу по строительству, и эту… Алису Чернышевскую.
— Анатолий Иванович, — колокольчиком бестия звенит опять на весь чертов Дом Культуры, околдовывая мэра. — Провалиться земля не только под детским домом может. А еще дальше раскол пойдет.
Да-да, провалиться земля и подо мной может. Прямо сейчас.
Но лучше бы под тобой.
Интересно, столичная бестия бывала когда-то в детском доме дольше, чем утренник со стишками и подарочными пряниками, в роли Снегурочки?
Потому что я бывал. Там я вырос.
В голоде, холоде и грязи.
В нищете. По всем фронтам. Кроме ожидания.
Только ожиданий в детском доме — завались.
— Земля и сейчас провалиться может. Что-то ты ни хрена не делаешь по этому поводу.
И — пульс водородной бомбой расходится по телу. Слышу только его. И иногда прорывается постукивание ее ножки. Которой она все время нервно дергает и задевает чертов стол.
Потому что Алиса Чернышевская наконец-то поднимает на меня глаза. И смотрит укоризненно, и нахально, и немного… загнанно.
Хватаюсь за последнюю эмоцию, как за кусок мяса с голодухи.
— В городе есть чем заняться… волонтерам. И это точно не моим комплексом!
— Пока нет никакого комплекса, — довольно напоминает бестия. — Пока это только воздух.
Егор Лин заливается смехом, словно однокурсница удачно пошутила.
Я нахожу ее наблюдение очень несмешным.
— Писульки этой службы — просто бумага, а твои претензии — только воздух.
— Думаю, нам нужно успок… — выдвигает вперед руки мэр, но никому нет интереса до его миротворческой миссии.
— Просто бумага, как и твои деньги, Кулаков, — идет она на прямую атаку, и я вынужден удерживать себя ладонью за стол. — И эта бумага не скроет вреда в будущем.
— Твое нытье тоже не перекроет пользу от спорта, — рублю так быстро, что Алиса и рта не успевает открыть. — И польза будет как раз от этих бумажек.
— Грязных, мерзких купюр, — бормочет она.
— Грязных, мерзких купюр, — подтверждаю я.
И наконец-то подаюсь вперед.
Алиса не тушуется, но мне кажется, она вздрагивает. Вот бы отмотать время назад и разглядеть точно.
Беззастенчиво пялюсь на нее, потому что… потому что только это помогает выныривать из внезапной свалки мыслей.
— Еще две службы должны одобрить это. — Она трясет бумагами, как наживкой передо мной. — И посмотрим — посмотрим — что скажет областная градостроительная служба.
Полнокровная боевая бестия. В цветочном платье и с блестящей копной непослушных волос — она больше на фею похожа.
Видимо, не из детской сказки фея. А та, которая с окровавленным топором поджидает за порогом, заигрывая крылышками в кишках своих жертв.
Я знаю еще один вид фей, и если бы она…
… если бы Алиса Чернышевская себя предлагала…
… боюсь представить, что бы я отдал хотя бы за один перепих.
— Они и одобрят. Городских сумасшедших редко слушают. Тем более, начальника областной градостроительной службы я тоже знаю.
Закладываю мину самодовольным, резким тоном.
Похоже, ее можно задавить неприкрытым эгоизмом. Бесится, как ребенок, вон ногти уже в ладони впустила.
И дергает-дергает этой своей ножкой.
Ну сколько можно уже.
Разговор серьезный идет!
— Не намекаете ли вы, прямо в кабинете госслужащего, что опуститесь до взяточничества… и нарушения закона?
Буравлю типа равнодушным взглядом.
Что еще за «опуститесь»? Такие дела только так и решаются.
— Алиса Дмитриевна, давайте дадим Василию Ивановичу шанс представить проект, — заводит мэр.
Что это она щелкает по экрану телефона там?
Откуда-то бестия набирается нового витка энергии, и опять по кругу упрямо разбрасывается фактами и прогнозами.
Пишу Игнату, чтобы срочно, вот прямо сейчас, пробил Алису Дмитриевну Чернышевскую, возраст от 25 лет, прописка, скорее всего, столичная. Чтобы номер у меня через пять минут был.
А лучше через секунд шестьдесят.
Ножка затихает на пару мгновений. А потом, пошевелив золотистой босоножкой, начинает дерганье снова.
В этом Доме Культуры сойти с ума можно от жары. Куплю им долбаный кондиционер, а лучше три.
Пока мэр безуспешно убеждает ее прогнуться, проверяю телефон. Как тронутый на всю голову.
— Это все возможно только в случае, если речь идет о персонах, которым можно… доверять, — намеренно рассудительно и даже мягко заключает Алиса и бесстыдно смотрит на меня.
Клянусь, я знаю, что ответить мерзавке, но во рту пересыхает. Песчаный буран кругами башку мою наяривает. Она еще у меня попляшет. Я за такое мужиков в землю укладывал. Даже рок-звезда Егор Лин напрягся. Видать, не дурак!
